Восход луны - Страница 65

Она не стала говорить об этом Коршуну с Мотылинкой, а у Медуницы тоже, по счастью, хватило ума промолчать о Белохвосте с Яроликой. Чем меньше в Речном племени будут знать об их неприятностях, тем лучше, тем более, теперь, когда Коршун спит и видит, как бы развязать войну.

Мотылинка первой нарушила молчание.

— Ну и дурак же ты, Коршун, — презрительно процедила она.

— Что ты сказала? — ощетинился Коршун.

— То, что слышал! Если ты в самом деле хочешь сокрушить Грозовое племя, то делать это надо по-другому.

— И ты даже знаешь, как? — осклабился Коршун.

— Разумеется, — не замечая его насмешки, холодно отрезала Мотылинка. Листвичка просто глазам своим не верила, ей вдруг показалось, будто она видит перед собой совсем незнакомую кошку.

— Тогда просвети меня, моя умница! Мотылинка повернула голову и несколько раз провела языком по своему плечу.

— Будь добрее, братец. Пусть они будут нам благодарны. Это сделает их тихими и покладистыми, верно? А время будет работать на нас. С каждым днем наши соседи будут становиться все слабее и слабее. Зачем воевать, рискуя потерять часть наших воинов? Пусть Двуногие сделают это за нас. А вот тогда мы сможем просто прийти и занять их территорию. Коршун задумчиво сощурил глаза.

— Ты не так глупа, как кажешься, — одобрительно проворчал он. — Ладно! — он убрал лапу и позволил Медунице подняться. — Убирайся вон, и не вздумай возвращаться!

Прежде чем уйти, Медуница как следует отряхнулась и метнула испепеляющий взгляд на Коршуна. Когда Медуница наконец очутилась на своей стороне границы, Листвичка тщательно осмотрела ее и убедилась, что кроме нескольких незначительных царапин Коршун не причинил ей никакого вреда.

— Я передам твои слова Огнезвезду, — заявила она Мотылинке, стараясь, чтобы голос ее прозвучал как можно спокойнее. — Пусть он на следующем Совете обсудит это с Пятнистой Звездой.

Две пары глаз, золотистые и льдисто-синие, уставились на нее.

— Расскажи, конечно, — усмехнулся Коршун. — Даже если папочка тебе и поверит, то что он сможет сделать? Неужели ты думаешь, что Пятнистая Звезда примет сторону грозовой кошки?

— Пошли! — подтолкнула Листвичку Медуница. — Нам пора в лагерь.

Листвичка повернулась, уныло свесив хвост. Она любила Мотылинку и доверяла ей, но та, кого она считала подругой, равнодушно предала ее! Пусть ею двигала преданность своему племени, все равно. Листвичка не ожидала от нее такой холодной расчетливости!

Но не успели они отойти на несколько лисьих прыжков, как Листвичка услышала, что Мотылинка громко окликает ее по имени. Она остановилась и обернулась. Мотылинка стояла на границе, Коршуна поблизости не было видно.

— Листвичка! — еще раз позвала она, махая хвостом.

— Не обращай внимания, — процедила Медуница. — Нам не нужны такие друзья!

— Листвичка, прошу тебя… — в голосе Мотылинки ясно слышалась мольба. — Позволь мне все объяснить.

Листвичка заколебалась, а потом нехотя подошла к границе. Медуница шла за ней следом. Листвичка кожей чувствовала напряжение подруги и невольно сморщилась, поймав полный отвращения взгляд, который та бросила на речную кошку.

— Я должна была сказать так при Коршуне, — горячо воскликнула Мотылинка. — Неужели ты не поняла? Иначе он никогда не отпустил бы твою подругу!

У Листвички даже лапы подогнулись от облегчения. Как она могла усомниться в Мотылинке, забыв об особой связи, существующей между целителями?

В глазах речной кошки она увидела отражение своего облегчения. Мотылинка просияла и торопливо добавила:

— Ты ведь веришь мне, правда? Друзья?

— Ну конечно, — не обращая внимания на недоверчивое фырканье Медуницы, она шагнула вперед и потерлась носом о нос подруги. — Спасибо тебе.

И тут, поглядев за спину Мотылинки, она заметила Коршуна, который выбрался из-под куста и помчался в сторону моста Двуногих. Листвичка невольно вздрогнула, вспомнив жестокую решимость, которую увидела сегодня в его глазах. Только Звездоцап мог обладать такой неукротимой жаждой власти…

— Мотылинка, — прошептала она, не в силах больше томиться в неизвестности. — Кто был твой отец? Звездоцап?

Ужас мелькнул в золотых глазах Мотылинки. Она помолчала, а потом тихо выдохнула:

— Да.

Глава XXII

«Это безумие, настоящее безумие». Ураган слышал эти слова в топоте собственных лап, когда Утес с остальными стражами вели его в пещеру за водопадом. Его друзья шли сзади, стражи окружали их со всех сторон, а Коготь и остальные двое изгнанников замыкали шествие. Патрульные заметили их, как только они вышли к реке, и Ураган сразу получил возможность убедиться в том, что горные коты больше не видят в них своих гостей. Их вели, как пленников, и Ураган боялся даже думать о том, что с ними сделают. Учитывая, что прошло всего две ночи со времени их побега, враждебность горных котов была вполне объяснима. Коготь и его товарищи подвергались еще большей опасности, поскольку были изгнанниками, которым запретили возвращаться в племя до тех пор, пока не будет убит Острозуб.

Первые лучи лунного света уже просочились сквозь толщу воды в пещеру, а значит, скоро Острозуб выйдет на охоту. «Только бы горные коты согласились выслушать Белочкин план!» — взмолился про себя Ураган. Он попытался призвать на помощь всю свою храбрость, и тут же почувствовал нежный запах Серебрянки. Ураган обернулся, чтобы посмотреть на сестру. Почувствовала ли она присутствие матери? Ласточка шла в самом конце, ее голубые глаза были полны тревоги. Но никто из шестерых не дрогнул, когда пещерные стражи, еще более незаметные, чем обычно, в своих панцирях из застывшей грязи, бесшумно выскользнули из-за камней и окружили их. Ураган был до слез растроган храбростью своих друзей, их верностью ему и воинскому закону, который они хранили в душе даже вдали от родного дома.